Адвокатура Франции во времена революции 1789 года
Достигнув полного расцвета и принеся на практике богатые плоды, сословная организация адвокатуры была 2 сентября 1790 года уничтожена учредительным собранием.
«Законоведы», гласила десятая статья декрета: «раньше называвшиеся адвокатами, не должны составлять ни сословия, ни корпорации, ни носить особой одежды при исполнении своих обязанностей». Принятие такой меры объясняется, с одной стороны, коренной реорганизацией судоустройства, предпринятой учредительным собранием, а с другой стороны, тем, что оно смешало адвокатское сословие с многочисленными ремесленными и промышленными корпорациями и цехами.
Уничтожая их, в видах свободного развития ремесел и торговли, оно сочло нужным поступить точно таким же образом и с адвокатурой. «Тяжущиеся», говорится в проекте по переустройству судебной части: «будут иметь право вести свои дела лично, если найдут это удобным, а для того, чтобы адвокатура пользовалась необходимой для нее свободой, адвокаты перестанут составлять корпорацию или сословие, и каждый гражданин, прошедший курс наук и выдержавший требуемый для занятия адвокатурой экзамен, должен будет давать отчет в своем поведении только закону».
Такова была цель декрета 2 сентября. Замечательно, что рассмотрение и утверждение его произошло под председательством одного из известнейших адвокатов того времени Турэ при участии многих других адвокатов и никто из этих видных представителей сословия не сказал ни одного слова в защиту его. «Не боялись ли они», говорит Ле-Беркье: «чтобы их не обвинили в том, что они защищают свое личное дело?» Фурнель, современник этого загадочного события, дает ему другое объяснение. «После уничтожения парламента и апелляционных судов», повествует он: «зашла речь об адвокатах. Многие члены комитета склонялись к тому, чтобы удержать их в прежнем положении и перенести в новообразованные суды те права и привилегии, которыми они пользовались в парламенте и прочих подчиненных ему судах. Другая же часть комитета считала нужным уничтожить сословие адвокатов и даже искоренить совершенно термин «адвокат».
Но, это предложение было плодом не враждебного умысла, а экзальтированной приверженности к славе и памяти адвокатской профессии. Когда это необычайная идея вызвала разногласие в комитете, многие из его членов сообщили ее нескольким адвокатам, голос которых мог иметь вес в подобном вопросе. После обсуждения его со всех сторон мнение об "абсолютном уничтожении" было единодушно принято. Те, относительно которых было известно, что они более всех проникнуты корпоративным духом и высоко ставят звание адвоката и честь сословия, высказались наиболее энергично.
«Парламент уничтожен», говорили они: «новая судебная организация знает только жалкие суды первой инстанции, которые сменяют друг друга для апелляционных дел. Они будут раздавать звание адвоката, и каждый из этих многочисленных трибуналов, которые покроют территорию Франции, станет очагом особой адвокатской корпорации. Эти корпорации будут наводнены массой лиц, которые, не имея никакого представления о наших принципах и нашей дисциплине, унизят нашу почетную деятельность и лишат ее прежнего благородства. Между тем, они будут упорно гордиться названием адвокатов, будут злоупотреблять внешним сходством, захотят тоже составлять сословие, и публика, введенная в заблуждение сходством имен, и по своей природной злобности всегда готовая обобщать обвинения, смешает этих адвокатов с адвокатами старого режима. Единственное средство избежать такого опасного потомства,- это уничтожит немедленно звание «адвоката» и сословие, со всеми их принадлежностями, чтобы не было больше адвокатов с тех пор, как мы перестанем существовать. Не потерпим же мы, единственные блюстители этой благородной профессии, чтобы она изменилась, перейдя в руки, которые ее запятнают, не назначим себе преемников, недостойных нас! Лучше уничтожим сами предмет своей любви, чем предадим его обидам и оскорблениям!».
Члены комитета, тронутые до слез этим героическим самопожертвованием, достойным древнего Рима, единогласно присоединились к тому же мнению и приняли несколько дней спустя 10 статью декрета. Когда вслед за тем проект был внесен на рассмотрение учредительного собрания, никто из присутствующих там адвокатов не возвысил голоса против рокового предложения. Говорил и говорил горячо и умно один только человек, от которого, судя по его последующей деятельности, никак нельзя было ожидать такого отношения к адвокатуре.
Это был Робеспьер. «Одна эта профессия», говорил он: «ускользнула от фискальных законов и от абсолютной власти монарха. Вполне допуская, что даже она не была изъята от злоупотреблений, которые всегда будут сокрушать народы, не живущие под свободным режимом, я принужден, по крайней мере, признать, что адвокатура, по-видимому, носила в себе последние следы свободы, изгнанной из остальной части общества, только в ней сохранилось еще мужество истины, которое осмеливалось провозглашать права слабой жертвы против могущественного угнетателя ее. Вы не увидите больше в святилище правосудия этих людей, восприимчивых и способных воспламеняться интересами несчастных, а потому достойных защищать их; эти люди, бесстрашные и красноречивые, опора невинности и бич преступления, будут устрашены слабостью, посредственностью, несправедливостью и вероломством. Они отступят, и вы увидите на их месте грубых законников, равнодушных к своим обязанностям и побуждаемых к благородному занятию только низким расчетом. Вы извращаете, вы унижаете деятельность, драгоценную для человечества, необходимую для духовного прогресса общества; вы закрываете эту школу гражданских добродетелей, где таланты и доблесть научались, защищая дела граждан перед судом, в один прекрасный день выступать в защиту интересов народа перед законодателями».
Пророчество Робеспьера вскоре сбылось. В адвокатуру нахлынула масса людей бездарных и безнравственных, получивших право вести дела наравне с «официальными защитниками», как стали называть адвокатов, суды переполнились лицами сомнительной репутации, но удовлетворявшими формальным требованиям для поступления в «официальные защитники».
Напрасно прежние адвокаты пытались противостоять наплыву этих хищных дельцов, напрасно спешили сплотиться и образовали даже «общество законоведов»: поток был слишком стремителен и широк, чтобы его можно было сдержать такими средствами.