Правовая позиция по уголовному делу.
Обращаясь к адвокату за помощью по уголовному делу, обратившийся как правило задает адвокату вопросы о том, как быть, что будет и что делать?
Для ответа на эти вопросы адвокату необходимо собрать сведения и проанализировать круг обстоятельств относящихся к уже произошедшему, происходящему и тому, что ожидаемо в ближайшем обозримом будущем.
Произошедшее, в данной ситуации это то, что послужило поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, это те фактические обстоятельства, которые уже зафиксированы в ходе следственных действий и нуждаются в своей юридической оценке, подчас противоречивой ввиду того, что такая юридическая оценка дается различными процессуальными лицами, имеющими по мимо прочего и различные процессуальные интересы.
Противоречие процессуальных интересов различных участников уголовного процесса неизбежно. Так, следователь потенциально заинтересован в раскрытии как можно более тяжкого преступления, например, куда как лучше рапортовать о раскрытии и направлении в суд дела о разбое, нежели о грабеже.
Адвокат же, напротив заинтересован в облегчении судьбы своего подзащитного, будь то более мягкая квалификация содеянного, исключение квалифицирующих признаков или вменяемых эпизодов.
Итак, для понимания механизма принятия адвокатом решения приведем пример оценки необходимости допроса конкретного свидетеля на стадии предварительного расследования.
Допустим, что вводные данные таковы: имеет место конфликтная ситуация, в которой принимало участие несколько лиц, в ходе развития этой ситуации, одним из участников было произведено завладение неким предметом.
Следствие дает юридическую оценку данному деянию, как открытому хищению имущества сопряженному с насилием, не опасным для жизни и здоровья, то есть квалифицирует его как грабеж.
В то же время, у адвоката имеются сведения о свидетеле, который может подтвердить, что завладение предметом произошло тайно от участников конфликта, которые будучи заняты выяснением взаимоотношений не обратили внимание на исчезновение предмета, впоследствии обнаруженного у обвиняемого.
Сведения эти известны адвокату от обвиняемого, который рассказал, что после того, как предмет оказался у него, он демонстрировал этот предмет своему знакомому, пояснив при этом, что завладел им тайно, то есть совершил кражу, а не грабеж.
Таким образом, в уголовном деле появился потенциальный свидетель, который владеет информацией, противоречащей версии следствия.
Внимательный читатель обратит внимание на то, что различить тайное хищение от открытого можно достаточно легко, установив каково было субъективное восприятие потерпевшего, говоря простыми словами можно просто спросить потерпевшего видел он процесс хищения или нет, однако простота эта очевидна в теории уголовного процесса.
Практике же уголовного процесса известны случаи, когда потерпевший в силу отвлекающих внешних факторов или состояния опьянения не может объективно и однозначно судить о подробностях хищения.
И опять же, исходя из основополагающих принципов уголовного процесса, данный вопрос решается легко: любое сомнение толкуется в пользу обвиняемого. Но практика уголовного процесса сильно отличается от теории, не будем забывать о упомянутом выше потенциальном стремлении следствия к раскрытию по возможности более тяжких преступлений.
Данный фактор на практике в большинстве случаев является определяющим.
Объективно, в рассматриваемой ситуации факт хищения имеет место, так как основывается на заявлении о хищении и протоколе изъятия при понятых предмета хищения у обвиняемого.
Далее стоит вопрос творческой работы следователя, который, допрашивая потерпевшего, имеет возможность оформить протокол допроса на основе построения тактики ведения допроса таким образом, что и потерпевший свои сомнения о виде хищения трансформирует в утверждение об открытом хищении, то есть грабеже.
Однако, обратимся к той задаче, которая стоит перед адвокатом: адвокат должен принять решение о совершении процессуально значимых действий в сложившейся ситуации.
Адвокату необходимо процессуально закрепить в материалах уголовного дела сведения, которыми располагает свидетель защиты.
Для этого необходимо, чтобы следователь допросил свидетеля, например, по ходатайству адвоката и оформил протокол соответствующего допроса, который приобщается к материалам уголовного дела.
Однако, не будем забывать, что сведения, которыми располагает названный свидетель противоречат версии следствия, положенной в основу обвинения.
При этом нельзя исключать следующие варианты: следователь уклоняется от допроса свидетеля или же, что еще хуже следователь при допросе свидетеля оказывает на него психологическое давление, с целью запутать, исказить, поставить под сомнение сообщаемые свидетелем сведения.
При таких обстоятельствах, адвокат должен прежде, чем принять решение о заявлении ходатайства о допросе свидетеля проанализировать психологические портреты следователя и свидетеля, спрогнозировать на сколько вероятно оказание психологического давления на свидетеля и насколько данный свидетель способен противостоять этому психологическому давлению.
Адвокату необходимо так же сопоставить перечисленные выше обстоятельства с иными фактическими обстоятельствами уголовного дела, так как имеются и другие возможные действия по построению защиты.
Например, заявление адвокатом ходатайства о допросе названного свидетеля не на предварительном следствии, а на следствии судебном.
При этом круг вопросов по которым адвокат должен принять решение объективно расширяется, так как должно быть простое и понятное объяснение того факта, что наличие свидетеля защиты скрывалось на стадии предварительного следствия, одних лишь ничем не подтвержденных сомнений в злонамеренности следователя мало.
На основе выше сказанного мы можем прийти к однозначному выводу, что нет двух одинаковых уголовных дел, нет и не может быть рецептов для принятия решения адвокатом о совершении тех или иных действий в пусть даже и похожих ситуациях. Каждое уголовное дело исключительно индивидуально и решение о совершении процессуально значимых действий должно приниматься адвокатом индивидуально в каждом случае.